Призраки Ойкумены - Страница 96

Вторая связь установлена. Третья. Четвертая.

Гиль Фриш проводил отвлекающий маневр. Финт, сказал бы маэстро. Нет, пусть лучше молчит. Главное, чтобы сам Диего все не испортил…

Угроза для Диего Пераля: СБ Помпилии. Варвар сумел противостоять клеймению. Варвар едва не убил помпилианку. Шок, унижение, крайняя степень опасности. Наиболее вероятное развитие событий: похищение, обследование и допрос с применением психотропных средств, ликвидация.

Задача: спасти Диего Пераля.

– …с головы до ног облепила! Смотреть страшно!

– Если бы не Якатль…

– Что сделал Якатль?

Это была первая реплика Яффе с начала рассказа: пробный выпад. Меня интересует нападение роя, на втором плане сообщал алам. Меня интересует поведение астланина.

Тебя должен интересовать Диего Пераль, молча ответил Фриш.

– Астланин спас невесту сеньора Пераля.

Маэстро словно онемел. Он сидел в углу, держа рапиру на коленях. Не убрав клинок в ножны, Диего гладил полированную сталь. Из клинка ушла недавняя чернота. Можно было подумать, что касания пальцев маэстро исцеляют металл, возвращая рапире здоровый блеск.

«Что, если так оно и есть?»

Фриш вздрогнул. В мысли, на первый взгляд безумной, крылась внутренняя логика более высокого порядка. Позже, отметил Фриш.

Не сейчас.

Цель: обеспечить Диего Пералю защиту Бюро.

Метод достижения: максимально повысить ценность Диего Пераля в глазах алама Яффе.

Пути реализации…

III

– Значит, вас атаковал рой?

– Да.

– И вы не видите в этом ничего особенного?!

В последнее время Диего видел столько особенного, что оно превратилось в рутину. Мне надо отдохнуть, думал маэстро. Мне не дадут отдохнуть. На том свете отдохну. Нет, и там не дадут. Господи, у меня галлюцинации. Каждое слово профессора взрывается у меня в сознании фейерверком воспоминаний. Нас атаковал рой? Я еду на гнедом коне к далеким холмам. Я лечу сквозь тьму и свет в непотребном виде. Туча взвивается, звенит, падает. Карни облеплена гнусом… Так бывает, говорил отец. Так бывает у слишком чувствительных актеров. На читке пьесы, услышав текст из уст драматурга, они сразу видят общую картину и себя в ней. Я не актер, я бездарен. Почему же слова Штильнера превращаются для меня в краски, звуки и действия? Для кого я играю?!

– Вам, милостивый государь, известно, что в реестре Шмеера-Полански отсутствует тип флуктуаций, который вы назвали роем?

– Реестр, – Диего взяло зло. – Ну конечно же! Реестр сеньоров Шмеера и Полански! Я вызубрил его наизусть, от корки до корки! Разбудите меня ночью, и я без запинки…

Сарказм пропал зря.

– Рой, – профессор размышлял вслух. Он забыл о рапире, отыскав новую игрушку. – Каждая отдельная мошка слишком мала, чтобы попасть в реестр. Мусор, мизер, космическая пыль ниже порога фиксации. Рой – выше, но это уже коллективное образование, своего рода коллант. Они пили вашу кровь? Я имею в виду то, что под шелухой выглядело как кровь?

Ночь среди бела дня. Мир слепнет от мириад крылатых насекомых. Писк терзает уши. Сотни тварей впиваются в лицо, шею, пронзают жалами ткань штанов. Диего побагровел: казалось, прямо сейчас, в уютном кабинете Штильнера, он стервенеет, лупит наотмашь, отвешивая пощечины самому себе.

– Да.

Яркое воспоминание сконцентрировалось в кратком ответе – и угасло без следа.

– Вы что-нибудь слышали про корабль-призрак?

– Да.

– Что именно?

– Бриг с экипажем из мертвецов. Встретишь в бурю – не вернешься в порт.

– А, вы об этом…

Штильнер, смеясь, отмахнулся:

– Фольклор, голубчик! Суеверия! Хотя аналогия верна, тут вам не откажешь в меткости… Флуктуация, которую называли кораблем-призраком, пять лет подряд терроризировала трассы. Зафиксировано около трех десятков случаев нападения, самый показательный – трагедия ларгитасской яхты «Цаган-Сара». Ларгитасцы пытались засекретить материалы по «Цаган-Сара», но утечки избежать не удалось. Обычные фаги – хищники, не делающие различия между звездолетом и его экипажем. Они питаются как энергией реактора и накопителей, так и волновой компонентой психики человека. После фагов остаются, как вы правильно заметили, мертвецы. Корабль-призрак отнимал энергию избирательно. После его налёта люди выживали; впрочем, ненадолго. У бедняг менялось восприятие мира. Они воспринимали только максимальные раздражители, полагая их минимальными. Если чувства не раздражались в достаточной мере, жертвы уходили под шелуху. В итоге это приводило к истощению и физической смерти.

– Почему корабль-призрак?

– Вы о названии? Телепаты, работавшие с несчастными, утверждали, что под шелухой человек видел себя пловцом и стремился к парусной яхте на горизонте. Согласно гипотезе маркиза Трессау, это была попытка контакта. Мешала разность энергоуровней: корабль-призрак поднимал уровень объекта до своего, создавал «горячие слепки» личностей, после чего без внешней подпитки человек был обречен. В какой-то момент нападения прекратились. Корабль-призрак исчез, встал на якорь в глуши архивов. Трессау полагал, что мы имеем дело с флуктуацией высшего класса…

– У вас иное мнение? – вмешался алам Яффе.

– Раньше я был согласен с маркизом. Сейчас же… Представим себе флуктуацию низшего класса. Настолько низкого, что реестр Шмеера-Полански брезгует эдакой дрянью. Комар, муравей, мошка. А теперь представим себе рой.